Идея завоевания победы без непосредственного участия в боевых действиях является притягательной на протяжении более чем двух с половиной тысяч лет с момента ее формулирования Сунь-Цзы[1]. И своеобразной и наиболее распространенной попыткой воплощения этой идеи является концепция «информационного противоборства». Между тем, «камнем преткновения» в широкомасштабном применении методов бесконтактного завоевания превосходства над противником являлся поиск фундаментальных теоретико-методологических оснований, способных стать базисом конкретной результативной методики организации информационных, коммуникативных и управленческих небоевых действий, позволяющих поставить противника в невыгодное положение, исключающее, ограничивающее или сковывающее его боевую активность.
Так, рядом исследователей (С. Леоненко, М.Д. Ионов и др.) одним из эффективных методов информационного противоборства признана теория рефлексивных игр, разрабатывавшаяся в рамках деятельности Московского методологического кружка В.А. Лефевром[2] и его единомышленниками[3].
Среди отечественных последователей философского контекста проблем рефлексивного управления и рефлексивных игр отметим А.В. Авилова[4], О.С. Анисимову[5], С.Г. Кара-Мурза[6], И.С. Ладенко[7], В.Н. Усова[8] и других отечественных мыслителей.
Наибольший практический интерес данная проблематика вызвала у специалистов экономического[9] и военного направлений[10] исследований.
Суть рефлексивной игры В.А. Лефевр видел во взаимных попытках противников осуществить рефлексивное управление друг другом. В.А. Лефевр полагает, что рефлексивное управление – это специальное воздействие на противника с целью склонить его принять решение, предопределенное контролирующей стороной[11]. Схематично процесс одностороннего по своей сути рефлексивного управления представлен на рисунке 1.
Предположим, есть две стороны, мы будем называть их X и Y. Пусть X хочет управлять процессом принятия решений Y. Чтобы достичь этой цели, X решает послать Y некоторый «информационный пакет» - I. У стороны X уже есть общая модель или образ Y, построенная ранее. Одновременно с посылкой пакета информации Y, X вкладывает этот пакет в свою модель Y. Эта процедура эквивалентна получению информации о Y. Используя этот метод, X может предсказывать процесс принятия решения Y и его поведение во многих случаях эффективнее.
И если процесс рефлексивного управления сделать обоюдным, то мы получим рефлексивную игру. В таком случае рефлексивная игра схематично может быть представлена на рисунке 2 следующим образом.
Исследовательским ресурсом изучения терминологической адекватности феномена и концепта «информационное противоборство» в контексте рефлексивной игры, на наш взгляд, обладает осмысление сущности формируемого для противника и принимаемого от него информационного пакета, т.е. рефлексивного управляющего воздействия, содержание которого, между тем, широко не анализировалось.
В данном контексте необходимо отметить мнение авторитетного отечественного исследователя проблем рефлексивного управления М.Д. Ионова, который идентифицировал четыре основных метода для помощи в передаче информации противнику, чтобы способствовать организации контроля над ним:
1. Давление мощи, включая использование превосходящей силы, демонстрацию силы, психологические атаки, ультиматумы, угрозы санкций, угрозы риска (проявляющиеся через фокусировку внимания на иррациональном поведении руководства или делегировании полномочий безответственному лицу), военная разведка, провокационные маневры, испытания оружия, ограничение доступа противника или изоляция определенных областей, увеличение боевой готовности вооруженных сил, формирование коалиций, официальное объявление войны, поддержка дестабилизирующих ситуацию внутренних сил во вражеском тылу, организация ограниченных забастовок, вывод из строя отдельных вооруженных сил, «нагнетание» и рекламирование победы, демонстрация безжалостных действий и демонстрация милосердия к союзнику противника, который прекратил сопротивление.
2. Приемы представления ложной информации о ситуации, включая маскировку (показ слабости в сильном месте), создание ложных сооружений (показать «силу» в слабом месте), оставление одной позиции для укрепления другой, оставление опасных объектов («троянский конь»), сокрытие истинных взаимосвязей между подразделениями или создание ложных, поддержание секретности новых видов оружия, блеф по поводу оружия, изменение методов проведения операции или преднамеренная потеря важных документов. Провоцирование противника к поиску новых направлений эскалации или свертывания конфликта включает преднамеренную демонстрацию особой цепи действий; нанесение удара по опорному пункту противника, когда его там нет; подрывную деятельность и провокации, оставление открытыми маршрута для выхода противника из окружения; принуждение противника совершать карательные действия, приводящие к расходованию вооруженных сил, ресурсов и времени.
3. Воздействия на алгоритм принятия решения противником, включая систематическое проведение игр через которые воспринимаются типовые планы; публикацию преднамеренно искаженной доктрины; воздействие на элементы системы управления и ключевые фигуры путем передачи ложных данных об обстановке; действия в резервном способе совершение действий для нейтрализации оперативного мышления противника.
4. Изменение времени принятия решения может быть выполнено через неожиданное начало военных действий; передачу информации об обстановке аналогичного конфликта – работая над тем, что ему кажется выполнимым и предсказуемым, противник принимает необдуманное решение, которое изменит способ и характер его операции[12].
Таким образом, М.Д. Ионов представляет информационное противоборство через конкретные непосредственные и сопутствующие процессы функционирования рефлексивной игры, осуществляемой на основе категории «информация». Однако, в раскрытии методик ведения информационного противоборства М.Д. Ионов отражает приемы, не всегда имеющие однозначную информационную природу, а скорее выступающие последствиями передачи или приема информационного пакета. Так, давление мощи и провокации имеют под собой ярко выраженное эмоциональное воздействие на противника и информационное давление здесь не является определяющим, а выполняет подчиненную, обеспечивающую функцию.
Подобные критические замечания по сути процессов информационного противоборства не единичны. Необходимо сделать еще ряд уточнений и коррекций концепта «информационное противоборство», которые фиксируют его односторонность и недостаточность:
1. В.А. Лефевр как апологет теории рефлексивных игр определил процесс рефлексивного управления как передачу противнику оснований для принятия им нужных нам решений, но не совсем оправдано свел содержание этих оснований только лишь к информационной природе.
В данном случае, аксиоматично полагать, что информационное противоборство представляет собой неординарную – закрытую – форму коммуникации между противниками, то есть такую, где коммуникаторы умалчивают о своей точке зрения на конкретные факты[13] (замысел боевых действий, привлекаемые силы и средства и т.д.). Вместе с тем, основное содержание информационного противоборство как коммуникации составляет его информационно-психологическая сторона, представляющая собой обмен представлениями, идеями, интересами, настроениями, чувствами, установками[14]. В таком контексте информационное противоборство, достаточно сильно определяемое его психологической стороной, не должно во всем его многообразии сводиться к понятию «информация».
Недостаточность термина «информационное противоборство» в формате рефлексивных игр так же заключается в том, что в данном процессе оказываются значимыми не столько информационный формат коммуникационного взаимодействия между противниками, сколько учет существующих у них и использование в своих целях так называемых «этических систем»[15], которые применительно к военному делу предстают сложившимися формами, способами, вариантами, тактическими приемами и т.д. ведения боевых действий;
2. В факторах рефлексивных игр и рефлексивного управления из-за неоправданно широкого использования категории «информация» путаются понятия и процессы более масштабного по сравнению с ними феномена – коммуникации.
Для более детального коммуникативного анализа рефлексивной игры обратимся к теории деятельности И.И. Булычева, где наиболее полно представлены проблемы соотношения управленческих, информационных и коммуникативных аспектов деятельности, которые принадлежат к социально-технологическому элементу в структуре деятельности[16].
Так, большинство исследователей сводит коммуникативный процесс к обмену информацией, предлагая и используя, таким образом, достаточно примитивное понимание сложного аспекта социального взаимодействия. Однако, человек и его взаимосвязи с миром, как в мирное, так и военное время, не укладываются в «сухую» статистику трафика, т.е. объема переданной и полученной информации.
Между тем, наиболее перспективным и открывающим широкий простор для исследования проблем рефлексивных игр в боевых действиях мы считаем понимание сущности коммуникативной деятельности как процесса установления, в первую очередь, эмоциональной связи, и обеспечения всесторонних контактов субъекта с объектом[17], последние как раз и могут быть реализованы через информационный взаимообмен. В итоге, информационная деятельность выполняет задачу обеспечения командира разнообразными сведениями и тем самым снимает неопределенность, которая возникает при их недостаточности или избыточности, но полагать ее ведущей в контексте боевого социального взаимодействия не совсем оправданно;
3. В теории рефлексивных игр оперируют понятием информационный пакет, очевидно вкладывая в его содержание:
- совокупность исподволь или целенаправленно отсылаемой информации о своих войсках (с определенной долей дезинформации, конечно же!);
- информацию о численности, состоянии, укомплектованности, морально-психологическом состоянии (!) и т.п. войск противника;
- эмоциональные реакции на действия и др. аспекты отклика противников на получаемые сведения;
- разведывательную информацию о замыслах, которые имеют комплексную информационную, ценностную, эмоциональную и т.д. природу, и конкретных формализованную и задокументированных управленческих решениях противника (боевые приказы, решения на боевые действия и т.д.)
В такой репрезентации концепта «информационный пакет» он предстает не совсем «информационным», но к тому же еще наполненным эмоциональным и управленческим содержанием.
Таким образом, мы полагаем понятие «рефлексивной игры» как обоюдной попытки рефлексивного управления конфликтующих сторон (В.А. Лефевр), средоточием коммуникативных, информационных и управленческих аспектов деятельности, и поэтому определять «информационное противоборство» в рамках только лишь одной информационной деятельности терминологически некорректно.
В таком случае, возникает проблема постулирования нового термина, обозначающего противоборство, осуществляемое без привлечения обычных средств поражения, непосредственно и деструктивно воздействующих на человека и военную технику. Специфика данного вида борьбы заключается в опосредованном воздействии на военного человека и технику в целях организации препятствий адекватному восприятию информации и принятию правильных управленческих решений. Такой вид борьбы осуществляется на уровне человеческого мышления (которое хотя и оперирует информацией, но регулируется и определяется большим количеством неинформационных факторов), являющегося основой наших действий и поступков, в котором процессы рефлексирования над своим образом в глазах соперника (и соответственно управления ими) выступают действенным средством нанесения урона процессу принятия решения оппонента.
В качестве уточнения и дополнения концепта «информационное противоборство» в рамках его наиболее эффективной методологической базы – теории рефлексивных игр, и в контексте расширенного видения опосредованного воздействия на противника и нанесения урона адекватности его мыслительного процесса, мы предлагаем использовать термин «рефлексивное противоборство».
Под рефлексивным противоборством мы будем понимать соперничество противоборствующих сторон за превосходство осуществляемых методов, средств и способов рефлексивного управления. В таком контексте предлагаемого определения концепты рефлексивное противоборство и рефлексивная игра оказываются синонимичными. Вместе с тем, использование фактора рефлексивного противоборства оправдано для анализа военно-прикладных проблем, поскольку акцентирует внимание на исключительно враждебном характере социального взаимодействия боевых систем.
Вместе с тем, состояние при котором одна из противоборствующих сторон добивается успеха в применении своей системы, увязанных по цели, месту и времени, методов, способов и средств рефлексивного управления, мы обозначим как рефлексивное превосходство.
Таким образом, феномен «информационное противоборство» в настоящее время не в полной мере концептуализирует содержание форм, способов и методов опосредованного воздействия на противника с целью нанесения ему вреда посредством нарушения адекватности его представлений о наших войсках, силах и возможных действиях, а, следовательно, дальнейших замыслов и практических решений в вооруженной борьбе.
Теоретическая недостаточность маркера «информационный» (в опосредованном небоевыми организационными мероприятиями противоборстве) инициирует процесс поиска новой терминологии в контексте его наиболее эффективного, на наш взгляд, методологического базиса – теории рефлексивных игр. Перспективность использования рефлексивных игр в вооруженной борьбе заключается в реальных возможностях опередить противника в сфере размышлений и замыслов и внести коррективы в последние, которые, между тем, не ограничиваются применением только лишь информационных методов воздействия. Разнородная и, зачастую, противоречивая информация, идущая от противника, нуждается в скрупулезном анализе, опирающемся на боевую по своей сути «этическую систему» ведения вооруженной борьбы в форме теоретических основ практического применения своих войск и сил[18]. Немаловажное значение имеют процессы пусть и однозначно негативной, но коммуникации между противниками, которая гораздо шире, чем обмен информацией между ними, а описываются, на наш взгляд, процессами установления, в первую очередь, эмоциональной связи в форме эмоционально насыщенных управленческих воздействий (провокации, запугивание и т.д.).
Несмотря на однозначно негативный характер этих эмоциональных связей, в рамках рефлексивной игры, проводимой противниками, немаловажное значение имеют другие, эмоционально наполненные по своей сути факторы воздействия и взаимодействия: угрозы, ультиматумы, нагнетание и рекламирование «победы», провокации, реакции противника на посылаемую информацию как закодированные предпосылки его дальнейших действий, отношение к полученным им ложным сведениям как тестирование средств его разведки и т.д.
К тому же, процессы рефлексивного управления в рамках рефлексивной игры еще более нетождественны обмену информацией в рамках информационного противоборства, а являются односторонними по своей сути.
Главная претензия к термину «информационное противоборство», на наш взгляд, заключается в его неспособности стать теоретико-методологической базой процессов столкновения и борьбы, пожалуй, в первичной и самой значимой сфере вооруженной борьбы – рефлексии - пространстве размышлений и принятия конкретных решений, то есть там, где есть возможность моделировать будущие боевые действия, проигрывая различные варианты и предполагая их последствия. В результате, наиболее приемлемым термином, обозначающим борьбу в области размышлений, мы предлагаем термин «рефлексивное противоборство», который, тем не менее, включает в себя в качестве составной части противоборство информационное.
Кирюшин А.Н.
1. Сунь-цзы. Искусство войны. – М., 2008. - С.68.
2. Лефевр В.А. Исходные идеи логики рефлексивных игр // Материалы конференции «Проблемы исследования систем и структур». М.: Издание АН СССР, 1965.; Лефевр В.А. Конфликтующие структуры. М.: Советское радио, 1973. – 158 с.; Лефевр В.А. Космический субъект. М.: Институт психологии РАН, 1997.; Лефевр В.А. Логика рефлексивных игр и рефлексивное управление / Принятие решений человеком. Тбилиси: Мецниереба, 1967.; Лефевр В.А. Формула человека. Контуры фундаментальной психологии. М.: Прогресс, 1991. – 108 с.; Лефевр В.А. Элементы логики рефлексивных игр / Проблемы инженерной психологии. Вып. 4. Ленинград, 1966. С. 273 – 299.; Лефевр В.А., Смолян Г.Л. Алгебра конфликта. - М., 1968. - 48 с. и др.
3. Лепский В.Е. Технократический подход к информатизации общества – источник угроз национальной безопасности России // II Всероссийская научная конференция «Россия – XXI век». - М. 1999. - С.143-147.; Лепский В.Е. Рефлексивный анализ политического PR в России: аспект построения гражданского общества / Рефлексивное управление. Сборник статей. Международный симпозиум 17-19 октября
4. Авилов А.В. Рефлексивное управление. Методологические основания: Монография. – М.: ГУУ, 2003. – 201 с.
5. Анисимов О.С. Стратегическая форма рефлексивного управления в контексте ситуации в России // Рефлексивные процессы и управление. – 2001. – Т.1. – № 1. – С. 73–87.
6. Кара-Мурза С.Г. Манипуляция сознанием. – М., 2003. – 832 с.
7. Ладенко И.С., Тульчинский Г.Л. Логика целевого управления. – Новосибирск, 1988.
8. Усов В.Н. Рефлексивное управление: философско-методологический аспект: монография. – Челябинск, 2010. – 220 с.
9. Алексеев О.Б. Стратегическое управление в государственном и муниципальном секторах // Стратегическое планирование в муниципальном управлении. Введение в предмет. М., 2000.; Каррас Ч. Искусство ведения переговоров / Пер. с англ. М.Ц. Шабат. – М., 1997. – 400 с.; Курбатов В.И. Как успешно вести переговоры. – Рн/Д, 1997. – 255 с.; Маленков А.Ю. Стратегический менеджмент. – М., 2008. – 224 с.; Soros G. The Alchemy of Finance. Reading the Mind of the Market. John Wiley & Sons, Inc. 1994. и др.
10. Леоненко С. Рефлексивное управление противником // Армейский сборник. – 1995. - № 8 - С.28.; Ионов М.Д. Психологические аспекты управления противником в антагонис-тических конфликтах (рефлексивное управление) // Прикладная эргономика. Специальный выпуск. - 1994. - № 1. - С. 44-45.; Турко Н.И., Модестов С.А. Рефлексивное управление развитием стратегических сил, как механизм современной геополитики // Отчет о конференции «Systems Analysis on the Threshold of the 21» Century: Theory and Practice,» Moscow, February 1996, p. 366.; Прохожев А.А., Турко Н.И. Основы информационной войны // Отчет о конференции «Systems Analysis on the Threshold of the 21 Century: Theory and Practice,» Moscow, February 1996, p. 251.; Чаусов Ф.С. Рефлексивный подход в управленческой деятельности. – СПб., 2008. – 286 с. и др.
11. Крамер К.Х., Кайзер Т.Б., Шмитд С.Е., Дависон Дж.Е., Лефевр В.А. От предсказаний к рефлексивному управлению. – Рефлексивные процессы и управление. - №2. – т.3. – 2003. – С.35.
12. Ionov M.D. On Reflexive control of the Enemy in Combat // Military thought (English edition) No.1 (January 1995), pp. 46,47.
13. Андреева Г.М. Социальная психология. – М., 2005. – С.134.
14. Караяни А.Г., Зинченко Ю.П. Информационно-психологическое противоборство в войне: история, методология, практика. – М., 2007. – С.63.
15. В терминологическом инструментарии теории рефлексивных игр В.А. Лефевра под «этической системой» понимаются моральные императивы деятельности.
16. Булычев И.И. Основы философии, изложенные методом универсального логического алгоритма. - Тамбов: Изд-во ТГУ, 1999. - С.258
17. Булычев И.И. Основы философии, изложенные методом универсального логического алгоритма. – Тамбов, 1998. – 280 с.; Обухов К.Н. Коммуникативные основания сетевых структур социального // Вестник Удмуртского университета. –
18. В информационном пакете в более пристальном прочтении закодированы элементы «этической» системы (отношение, особенности коммуникации, принципы, формы, виды, методы и т.д.) вооруженной борьбы.
